Бернард Вербер

Бернард Вербер
Тайна Богов

45. УКСУС

В течение следующих дней я путешествую по Зем-ле-18.

Пользуясь тем, что я писатель, я просил организовать мне доступ в самые удивительные места, где я не бывал, когда был простым смертным.

Я посещаю ясли, где полно плачущих детей, которые требуют еды или ласки. Там звучит целый концерт плача. Я узнаю, что в родильных домах медсестры собирают плаценту, остающуюся после родов. Я расспрашиваю их, и они рассказывают, что на основе плаценты изготавливают очень дорогие кремы для капризных потребительниц.

Круг замыкается. Пользуясь кремом, сделанным из отбросов после родов, женщины будут соблазнять мужчин, чтобы найти того, от кого можно будет родить детей. И так далее.

Я посещаю лицей, где дети молча слушают преподавателей, которые объясняют им, что Солнце вращается вокруг Земли. Я не решаюсь спорить с ними. Дети расспрашивают меня о том, каково это - быть писателем, и мне очень нравится с ними разговаривать.

- Вы все можете стать писателями, у всех вас есть талант, нужно только осмелиться и позволить ему проявиться. Не оценивайте себя. Забудьте придирки родителей и нотации преподавателей. Позвольте вашему воображению вырваться наружу. Начните с небольших историй, рассказывайте их вашим друзьям, постепенно переходите к более крупным вещам.

Преподаватели упрекают меня за то, что я подталкиваю детей к бунту, советую им творить, не боясь осуждения. Я и преподавателям советую писать, чтобы дать выход порывам души. Не боясь осуждения.

Я посещаю завод, и ощущаю почти материальное облако напряжения, царящего тут из-за постоянной конкуренции и надсмотра начальников. Повсюду полно маленьких боссов, которые требуют повиновения от подчиненных, которые в свою очередь командуют теми, кто стоит ниже.

Я посещаю спортивный центр, где тренеры орут на спортсменов, хотя тем время от времени случается пережить моменты восторга, когда побит очередной рекорд.

Я посещаю казармы. Все военные помешаны на футболе и говорят только о любимых командах. Или играют в карты. Мне кажется, что я вижу толпы бездельников, которые ждут войны, чтобы продемонстрировать все, чему их научили.

Я посещаю тюрьму. Мне разрешают поговорить с несколькими заключенными, которых считают тут самыми умными, потому что они время от времени заглядывают в библиотеку. Они рассказывают об ужасных испытаниях, которые пережили, и я чувствую, что другим от них досталось гораздо сильнее. Все они говорят, что сидят за торговлю наркотиками, но от директора тюрьмы я узнаю, что все несколько сложнее. Маленький веселый, постоянно улыбающийся старичок руководил международной сетью наркодилеров. Его укрепленный замок посреди джунглей защищала целая частная армия. Высокий унылый тип похищал детей. Спокойный толстяк был киллером на службе у мафии. Невысокий парень с тяжелым взглядом зарубил мачете всю свою семью и соседей. Молчун оказался рецидивистом, с особой жестокостью насиловавший и убивавший своих жертв.

Я посещаю сумасшедший дом. Узнаю, что здесь внутренней валютой является табак. Душевнобольные избрали себе королеву, высокую властную женщину, которая распределяет сигареты между больными в зависимости от того, в каком она настроении.

Я разговариваю с врачом, и в этот момент один больной втыкает вилку в глаз санитара. Раздается вой сирены, а большинство тех, кто меня окружает, отпускают шутки о том, что только что произошло. К моему огромному удивлению, пациенты этого заведения могут спокойно входить и выходить из здания больницы, просто расписываясь в журнале. Если больные слишком возбуждены, санитары раздают им снотворное.

Я посещаю дом престарелых. Большинство жильцов сидят в столовой и, не отрываясь, смотрят в крошечное мутное оконце телевизора. По утрам их рассаживают лицом к телевизору, а вечером развозят по комнатам и раздают лекарства.

Я посещаю хоспис, где ухаживают за умирающими. Там я встречаю удивительных людей, которые посвящают свою жизнь тому, чтобы облегчать другим последние дни жизни. Удивительно, что здесь столько людей, горящих желанием помогать другим, в то время как в яслях видел совершенно равнодушный персонал.

Вот каковы люди Земли-18.

Узнать мой мир, чтобы рассказать о нем, - это кажется мне необходимым условием писательского труда.

Я посещаю храмы дельфинов, тигров, термитов, коршунов, волков, медведей...

Разговариваю с их священнослужителями, слушаю их, стараясь оставаться непредвзятым и забыть, что лично знаком с их богами. Одни из них говорят сухо, держатся надменно. Они словно замурованы в свои одежды и сознание собственного превосходства, другие открыты к общению, доброжелательно относятся к моему экуменическому настрою.

Все эти встречи я завершаю вопросом: "Что бы вы попросили у вашего бога, если бы встретили его?"

Моим коллегам, богам-ученикам из 18-го выпуска, следовало бы хоть раз побывать здесь. Они бы увидели, как их мысли извращали, толковали, обрезали, чтобы в итоге получилось нечто совершенно противоположное тому, что они хотели сказать.

Я посещаю обсерваторию, беседую с ее директором. Это мужчина с длинными седыми волосами.

- Как по-вашему, что там, наверху?

- Я полагаю, там сферы, заключенные в другие, большие по размеру.

Я не решаюсь сказать ему, что скорее всего он прав.

- А что за самой большой сферой?

- Другая, которая еще больше.

Во второй половине дня я веду свое расследование, а по утрам пишу "Царство богов". Я работаю в кафе до тех пор, пока курильщиков не станет слишком много и мои глаза не начнут слезиться от дыма. Тогда я поднимаюсь к себе в квартиру и пишу там, под музыку, в окружении масок, марионеток и шахматных досок.

Не меньше трех раз в неделю, я встречаюсь с Дельфиной. Она учит меня готовить, дает советы о том, как писать романы (с точки зрения "читательницы, задающей себе вопросы"), дает мне уроки духовности (основанной на ортодоксальных дельфиньих принципах, так как она считает, что некоторые дельфины чересчур увлеклись модернизированной версией своей религии).

По вечерам мы ходим в кино, в театр или в оперу. Мы смотрим выступления комиков или фокусников, потом ужинаем.

Я любуюсь ее темными блестящими волосами и огромными черными глазами. Она все больше привлекает меня. Я показываю ей несколько фокусов, которым меня научил Жорж Мельес. В частности, тот, с цифрами, где в отгадке слово "киви". И другой, с картами, когда перемешанные короли, дамы, валеты и тузы оказываются аккуратно разложенными в отдельные кучки.

- Это фокусы с "неизбежным выбором". Ты думаешь, что можешь выбрать тот или другой вариант, а на самом деле все идет по заданному сценарию.

После обеда я гуляю по городу и открываю для себя планету, которую прежде видел только в увеличительное стекло анкха.

Робер, получив от меня первые страницы "Царства богов", прислал мне письмо, написанное удивительно изящным почерком: "Любопытный, неожиданный проект. Он не похож ни на что из того, с чем я имел дело раньше. Эта книга дает возможность по-новому говорить о том, что мы до сих пор считаем священным или запретным. Я много думал и в конце концов решил ввязаться в эту авантюру".

Иногда Дельфина приходит ко мне, и мы вместе завтракаем. Я готовлю что-нибудь по ее рецептам. Даже если блюдо не удается и совершенно несъедобно, она всегда оставляет свою тарелку пустой. Просто добавляет в то, что я приготовил, соль, перец и какие-нибудь специи.

Иногда она остается и смотрит, как я работаю. Может быть, ей нравится наблюдать, как мои пальцы порхают над клавиатурой, или она просто хочет убедиться, что я пишу так быстро, как ей рассказывал.

Мы говорим об искусстве писать книги. Она хочет узнать мои "рецепты".

- В любом хорошем романе есть видимая и невидимая части. Невидимая состоит из "скрытых ингредиентов", которые исподволь питают сюжет. Всего их три: 1. волшебство, 2. хорошая шутка, 3. инициация.

- А что происходит в видимой части?

- Там тоже три составляющих: 1. загадка, 2. любовная история, 3. малоизвестное научное открытие.

- Не слишком ли это механистично?

- Все зависит от мастерства. Это как с рецептом

какого-нибудь блюда, или нет, как с рецептом создания живого существа. У каждого есть сердце, мозг, половые органы, но все при этом не похожи друг на друга. Так же и у видимой части романа есть голова, тело, ноги, но все это может выглядеть по-разному. Разный цвет кожи, разный рост и вес, узкие глаза или пухлые губы и так далее...

- Значит, для вас написать роман - все равно что создать живое существо?

- Конечно.

Когда я говорю об этом, мне кажется, что в меня вселяется кто-то другой - писатель Габриель Асколейн.

Он знает, о чем говорит, потому что за его плечами несколько десятков лет писательского опыта.

- Сначала появляется скелет. Намечается сюжет, его развитие, интрига, неожиданная развязка. Это грубый набросок, он не всегда выглядит привлекательно, но в нем уже все заложено. Именно это позволит истории, которую вы собираетесь рассказать, твердо стоять на ногах. Затем формируются внутренние органы - нужно написать несколько главных, захватывающих сцен.

- А волшебство, шутка, инициация? Обязательно, так же, как и характеры героев.

Все это позволит истории не топтаться на месте. Итак, органы: это и внезапные повороты сюжета, любовные сцены, неожиданные признания.

- А потом?

- Потом мышцы. Это уже не такие яркие сцены, но они необходимы для развития сюжета. Дальше - кожа, которая покрывает все. Когда вы читаете, вы видите только кожу, так же, как, глядя на вас, я вижу только кожу лица, но если бы у вас не было скелета, вы бы валялись на земле бесформенной кучей.

- Мне нравится увлеченность, с какой вы рассказываете о своей работе. Я понимаю теперь коллег, которые вам завидуют, - говорит Дельфина. - У вашей жизни есть смысл. Каким несчастными себя чувствуют те, кто так и не понял, зачем появился на свет.

- У вашей жизни тоже есть смысл, Дельфина. Рисование и духовность. Это то, что помогает нам понять самих себя. Мы оба движемся вперед с равной скоростью.

В течение недели мы вместе работаем над интернет-проектом "Царство богов", Дельфина разрабатывает графику. У нее удивительное чувство цвета. Персонажи искусственного Олимпа выходят из ее рук поразительно живыми: потрясающие грифоны, симпатичные херувимы с кукольными, бледными личиками. Трехголовая Химера даже страшнее, чем на самом деле.

У этой молодой женщины настоящий талант - декорации для будущего спектакля у нее выходят гораздо живописнее, чем те, что я видел на Эдеме. Все, что она делает, получается лучше, сложнее, идеально.

Я понимаю, что у нее есть то, что я подсознательно всегда искал в женщине: у нее есть собственный мир, который я могу сравнивать со своим.

Любой, кто что-то создает, самим этим актом творения становится богом.

Глядя на фантастические рисунки Дельфины, я стараюсь превзойти самого себя, работая над романом "Царство богов". Мой сюжет должен соответствовать ее произведениям.

Она говорит мне:

- Иди как можно дальше в поисках, не бойся рисковать, не ставь себе ограничений. Только так ты станешь особенным, неподражаемым. Придумывай невероятные ситуации, необыкновенных, оригинальных персонажей. Не бойся, что получится "слишком", не бойся шокировать. Все, что сегодня критики называют "отвечающим духу времени", они сами же завтра назовут старомодным. Прокладывай свою собственную дорогу, не похожую на другие. Не старайся быть модным. Диктуй свою моду.

Я пишу как сумасшедший. Довожу в романе ситуации до абсурда, до смешного. До экстравагантного. Когда я захожу слишком далеко, сюжет разваливается, как карточный домик, построенный наспех.

Мои Вавилонские башни.

Тогда я начинаю снова, и снова, и снова.

Пытаюсь применять правило: внутренний мир персонажей определяет их поступки, а не наоборот. И чувствую, что стал писать по-другому. Более медленно и тяжело, но текст получается более глубоким.

Дельфина читает то, что я написал, и сурово критикует. Она заставляет меня сильнее углубляться в психологические нюансы. Считает, что Мата Хари недостаточно изящна, что Зевс слишком очеловечен. Единственный персонаж, который ей кажется интересным, - это Рауль.

- У него есть темная сторона, и это привлекает. Он выглядит суровым, но в то же время понимаешь, что он не плохой. Вот настоящий герой твоего "Царства богов". Пусть он выиграет.

Я с трудом сглатываю. Настоящий Рауль выиграл в Большой Игре на Эдеме, ладно, но пусть он не лезет в мою жизнь в этом мире.

Я мрачнею.

- Автор романа - я, и я буду решать, кто хороший парень и кто выиграет. Увидишь, что я сделаю с твоим Раулем.

- Опомнись. Не надо мне ничего доказывать. Если ты назло попытаешься сделать Рауля антипатичным персонажем, это будет очень заметно, и ты добьешься совершенно обратного эффекта. Точно так же, если ты попытаешься спасти этого трусливого Мишеля, это будет выглядеть натянуто. У тебя нет выбора. Ты должен предоставить своим персонажам свободу. Они уже стали слишком живыми, чтобы ты вертел ими как хочешь.

Мы проводим выходные вместе, и она учит меня дельфиньей йоге. Я не очень спортивен, мне не хватает гибкости и мне трудно повторять ее движения. Дельфина говорит, что я должен делать вдох, потягиваясь, чтобы расслабить все тело.

Мы идем в кино на приключенческий фильм, и она говорит, чтобы я следил за всеми деталями и анализировал.

- Что не так в этом фильме?

- Актеры какие-то вялые.

- Нет, дело не в актерах. Дело в сценарии. Они показались тебе вялыми, потому что их персонажи были никакими, словно брикеты замороженных овощей. Все было ясно с самого начала. Я могла бы точно сказать, что будет в каждой следующей сцене. Быть непредсказуемым - это минимум вежливости, которой читатель вправе ожидать от автора. В этом фильме было совершенно очевидно, что главный герой победит. Найдет сокровище и поцелует принцессу. В нем не было ничего противоречивого. На протяжении всего фильма он оставался совершенно одинаковым. Настоящий, хороший персонаж романа меняется, сам сюжет заставляет его меняться. Это как маятник. Эгоист становится щедрым. Трус становится храбрецом. Скромный и тихий поднимается на царский трон. Он меняется. Именно поэтому рассказанная история оказывает терапевтический эффект на зрителя или читателя. Она показывает, что и он может измениться. Его недостатки тут не помеха. Они даже могут стать преимуществами.

Мне нравится, когда она так рассуждает.

- Настоящий герой не должен быть однозначным,

мы всегда должны предполагать, что он может потерпеть неудачу или перейти на сторону негодяев. Пусть принцесса откажет ему, пусть его близкие подозревают его в преступлении. Все как в жизни. Ведь принцессы не соглашаются спать с первым встречным.

- Да, я уже заметил.

Дельфина делает вид, что не слышала этих слов.

- Те, кто рядом с героем, не только не помогают ему, они из зависти создают массу препятствий у него на пути.

- Это мне тоже знакомо.