Бернард Вербер

 



Бернард Вербер
Последний секрет

(en: "The Ultimate Secret", fr: "L'Ultime Secret"), 2001

 

1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 | 32 | 33 | 34 | 35 | 36 | 37 | 38 | 39 | 40 | 41 | 42 |

 


16-я страница> поставить закладку

 

На гравюрах – внутренние помещения злачных мест.

– Монахи не были обязаны воздерживаться, был запрещен только брак, чтобы не подрывать церковные устои.

Далее – сцены в общественных банях.

– В парильнях – разновидностях турецких бань – мужчины и женщины купались обнаженными. Чтобы дискредитировать эти заведения, церкви понадобилась уловка, что там якобы передаются холера и чума. В конце концов к 1530 году все бани были закрыты.

Далее шли изображения альковов. Миша указывает на гравюру:

– В семье люди чаще всего спали голыми. Постели были достаточно широкими, чтобы пригласить на них еще и служанок или проезжих. Предполагают, что тела соприкасались, пусть даже только для того, чтобы согреть друг друга. Но вот в XVI веке появляется первый элемент, противный удовольствию: ночная рубашка.

Он достает ночную рубашку того времени.

– С возникновением этой бесполезной одежды люди теряют привычку спать голыми, соприкасаться кожей, ласкать друг друга, собираться вместе. Герцогиня Бретани сообщает даже, что знатные женщины, чтобы заниматься любовью, носили ночные рубашки с круглой дырой на уровне половых органов. А над дырой были вышиты изображения святынь. С ночной рубашкой появляется целомудренность, а затем становится стыдным показывать свое тело! Люди даже купались и мылись в ночной рубашке.

Следующие предметы – вилка и платок, помещенные под стеклянный колпак.

– В эту же эпоху появляются две другие антиэпикурейские беды: платок и вилка. С первым люди прекратили касаться своих собственных носов, со вторым – продуктов. Осязание больше не требовалось. Удовольствие становилось запретом.

Они останавливаются перед литографией, изображающей святого, пожираемого львами.

– А вот и противник. Он очень рано начал наносить удары. Противоположное эпикурейству – стоицизм.

Миша морщится, произнося это слово.

– Стоики извратили стремление к удовольствию. Эпикурейцы хотят удовольствия здесь и сейчас. Стоики же воображают, что боль в настоящем гарантирует им удовольствие в будущем. Они убеждены, что чем больше страдают сейчас, тем больше будут вознаграждены завтра. Это нерационально, но таков драматизм человеческого извращения.

Миша подводит их к фотографии, на которой гора и человек, показывающий свои отмороженные пальцы.

– А альпинист, взбирающийся на Эверест, почему же он совершает этот подвиг, как вы думаете? Ему холодно, он страдает, но делает это потому, что полагает, что потом его полюбят намного сильнее. Ах, как я ненавижу героев!

– Некоторые поступают так из романтических побуждений, – медлит Лукреция.

– Романтизм – главный аргумент, чтобы узаконить антигедонизм. Невозможная любовь, может, и романтична, но лично я предпочитаю любовь возможную. Когда девушка мне отказывает, я иду к другой. Будь я Ромео из шекспировской пьесы, я бы тут же заметил, что с родителями Джульетты будут проблемы и, дабы не морочить себе голову, ушел бы и закадрил другую.

– Вы не. любите стоиков, не любите героев, и романтиков – короче, вы не любите ничего, что составляет красивые истории, – подчеркивает Лукреция.

– Зачем страдать? Ради чего отказываться от удобств и наслаждения? Уверяю вас, битва за удовольствие непроста, и ее нельзя выиграть заранее. Эпикур в свое время говорил: «Смысл жизни в том, чтобы убегать от страдания». Но посмотрите на всех этих людей, которые причиняют себе столько боли и находят дурные причины, чтобы провоцировать и поддерживать свою депрессию.

– Возможно, все это ради другого удовольствия: жаловаться, – сдержанно бросает Исидор.

Миша указывает на надпись: ГАЛЕРЕЯ ПОДВИГОВ. Там висят фотографии смельчаков, пробующих мясо на вертеле у кратера вулкана, мужчин, которых массируют миловидные азиатки.

– Удовольствие – это еще и мизансцена, – уточняет Миша. – Иногда, чтобы лучше оценить изысканное блюдо, члены нашей организации в течение Двух дней воздерживаются от пищи. А еще, как вы видите на этих фотографиях, мы взбираемся на вершины послушать музыку или занимаемся любовью под водой, взяв баллоны для ныряния. Желание удовольствия – это также источник изобретательности. Они проходят перед изображениями великих любителей удовольствия: Бахуса, Диониса. Гравюра с изображением Рабле в молодости, под которой стоял его девиз: «Делай, что пожелаешь». Лабрюйер: «Смеяться надо прежде, чем стать счастливым. Из страха умереть без смеха».

– Великие эволюционисты XIX века, такие как Герберт Спенсер и Александр Бэн, хорошо это поняли, для них способность к удовольствию – часть естественного отбора биологических видов. Уже в то время они ввели понятие «выживает самый веселый», оно проницательней, чем «выживает сильнейший».

Миша показывает им большую библиотеку, в которой в ряд выстроились тома с яркими названиями, объединенными в столбцы: «Простые удовольствия», «Сложные удовольствия», «Одиночные удовольствия», «Групповые удовольствия».

– Мы попытались составить исчерпывающий список того, что дает нам особенное удовлетворение. Начиная с почесывания укуса комара и кончая полетом на челночном космическом аппарате, не считая чтения газеты в кафе, прогулки по берегу реки, купания в молоке ослицы или метания гальки. Нужно иметь скромность признать, что удачная жизнь – всего лишь совокупность мгновений удовольствия.

– Возможно, самый большой противник понятия удовольствия – понятие счастья, – вдруг философски объявляет Лукреция.

Директор НЕБА проявляет живой интерес к этому замечанию.

– Действительно. Счастье – это абсолют, которого мы надеемся достичь в будущем. Удовольствие же относительно, его можно получить немедленно.

Миша подводит журналистов к бару, где дворецкий в ливрее по его требованию подает им светящуюся зеленую массу, которую окружает розовая масса, а в ней – желе охряного цвета.

– Что это?

– Попробуйте.

Кончиком острого язычка Лукреция касается краешка массы. Определенного вкусового сигнала нет. Обычно кончик языка воспринимает только сахар, и его должно быть по меньшей мере 0,5 процента, чтобы появилось ощущение.

Лукреция корчит гримаску сомнения, но Миша настаивает. Тогда она берет ложечку и, словно готовясь к тому, чтобы принять обязательное лекарство, одним махом глотает немалое количество этого цветастого и подозрительного продукта. Ее губы вновь закрываются, чтобы прочувствовать вкус. Дабы лучше понять, она закрывает глаза. Язык ее покрыт маленькими розовыми бугорками, сосочками. Внутри каждого сосочка находится скопление яйцевидных нервных клеток, большая часть которых пробуравлена порами. Посылаемые мозгу сигналы распознаются согласно вкусу продукта: сладкий, соленый, кислый или горький. Кончик языка лучше чувствует сладкое и горькое. Соленое и кислое ощущают боковые части языка. •

Лукреция различает сразу всего понемногу, сперва соленое, затем появился сладкий вкус. Потом горький. Затем кислый.

– Вкусно, – признает она. – Что это?

– Японское пирожное на основе красной фасоли. Я был уверен, что вам понравится.

Исидор же, любитель классических сладостей, заказывает фисташковое мороженое со взбитыми сливками.

– Любите взбитые сливки? Это нормально. У этих сливок вкус материнского молока. Мы постоянно стремимся вернуться назад, чтобы снова стать детьми. Ибо таким образом мы сливаемся в одно целое с матерью, в одно целое со Вселенной. Мы сверхмогущественны. До девяти месяцев ребенок воображает, что он – это все. Мы храним воспоминание об этом иллюзорном моменте. И вновь находим его частичку во взбитых сливках.

Исидор теребит свое мороженое, пока оно не превращается в аппетитную кашу из взбитых сливок и фруктов.

– Фенш… гм… Самми часто говорил о мотивации, – бросает Исидор.

– Почему о мотивации? Давайте поговорим об удовольствии, – отвечает Миша. – Прекращение боли – удовольствие. Исчезновение страха – тоже удовольствие. Есть, спать, пить, заниматься любовью – все это удовольствия. Самми не был сторонником мотивации. Он был ценителем удовольствий. Но слово «удовольствие» настолько подозрительно в наши дни, что он не мог, не рискуя, произносить его. Однако я убежден, именно это слово он имел в виду, повторяя термин «мотивация» после своей победы над DEEP DLUE IV. Его смерть – последнее тому доказательство. И должен сказать вам, что выражение «феншэризировать себя» снова вошло в наш жаргон – теперь оно означает убивать себя экстазом во время акта любви.

– То есть, вы думаете, он умер от любви? – спрашивает Лукреция, замечая позади себя еще один плакат: «Лучше грех, чем лицемерие».

– Конечно. Именно фантастический оргазм разрушил его мозг!

– Я слышу, говорят об оргазме, мне ведь можно присоединиться к разговору?

К ним походкой английского денди приближается человек. У него черные с проседью волосы, щегольские остроконечные усы, правый ус он подкручивает рукой. На нем льняной костюм, белая рубашка, а вокруг шеи небрежно повязан шелковый платок. Лицо слишком загорелое, даже для жителя Лазурного берега, жесты несколько жеманные, но грациозные.

– Представляю вам Жерома, завсегдатая нашего клуба.

– Надо же, Миша, ты скрыл от меня, что у нас появились новые приверженницы, тоже «пробужденные чувствами».

Человек, названный Жеромом, целует руку Лукреции.

– Жером Бержерак. К вашим услугам, – говорит он и протягивает визитную карточку, на которой действительно написано: «Жером Бержерак, миллиардер-бездельник». Идея кажется Лукреции довольно забавной.

– А что значит «миллиардер-бездельник»? – спрашивает она.

Жером усаживается рядом с ними, подносит свой монокль к правому глазу и морщит щеку, чтобы лучше его закрепить.

– Как-то раз я проводил время на своем двадцатипятиметровом паруснике в компании трех call-girls, рыжей, блондинки и брюнетки. Они были загорелые, словно теплые круассаны, самой старшей – всего двадцать два. Я только что позанимался любовью с каждой по очереди и со всеми тремя одновременно и смаковал бокал шампанского, смотря вдаль, на острова, покрытые кокосовыми пальмами, на бирюзовое море и оранжевый закат. И я сказал себе: «Хорошо, а что я делаю теперь?» У меня был сильнейший приступ хандры. Я осознал, что я на вершине всего того, что могло мне предложить человеческое общество, и что подняться выше я уже не могу. Как ученики, которые получают двадцать баллов из двадцати и потому не имеют возможности сделать больше. Осознание этого обескуражило меня, и тогда я стал искать то, что выше вершины, и нашел НЕБО!

Миша достает бутылку шампанского, и все они произносят тост.

– За НЕБО!

– За Эпикура!

– За Самми… Жером задерживается.

– Я хорошо знал Самми, – говорит Жером. – Это был великодушный человек. Ему везло в битве за благородное дело: оценку качеств человека, который всегда превзойдет машину. Он не был тем глуповатым эпикурейцем, путающим эпикурейство и эгоизм, каких можно видеть здесь, если ты мне позволишь, Миша. Самми действительно считал, что эпикурейство – путь к мудрости, не так ли?

Он покрутил свой стакан.

– Мы помянем его в субботу на празднике, – сообщает Миша. – Наташа тоже пообещала мне явиться.

– И мы тоже можем прийти? – спрашивает Лукреция.

– Конечно, вы ведь теперь члены…

Жером Бержерак нехотя отходит в сторону, не преминув послать едва уловимый воздушный поцелуй.

41

Доктор Самюэль Феншэ был изумлен, что книгой Жана-Луи Мартена никто не интересуется. Чтобы утешить его после провала в издательском мире, Феншэ привел программиста, который добавил еще одну техническую новинку: Интернет.

Таким образом, Жан-Луи Мартен мог не только получать сообщения напрямую, но и посылать их, не нуждаясь в посреднике.

Его разум, запертый в больнице, наконец-то получил возможность преодолеть стены. Выражаясь образно, за кистью последовала вся рука, пройдя сквозь решетку, чтобы подобрать оставшуюся информацию.

Зафиксировав на поисковике «болезнь LIS», он обнаружил сайт, посвященный этой болезни. Другое ее название было «синдром заживо заточенного». Определенно, врачи владели искусством создания потрясающих формулировок. Странное проклятие привело его в то же самое место, в форт Святой Маргариты, где некогда был заключен Железная Маска.

А еще Мартен узнал об американце по имени Уоллес Каннингем, который страдал от того же, что и он, но получил новое лечение.

В 1998 году невропатологи Филипп Кеннеди и программистка Мелоди Мор из университета Эмори вживили в кору его головного мозга датчики, способные улавливать подаваемые мозгом электрические сигналы и преобразовывать их в радиоволны, превращаемые в язык программирования. Таким образом, всего лишь силой мысли Уоллес Каннингем управлял компьютером и общался со всем миром.

К своему большому удивлению, Мартен обнаружил, что, благодаря мозговым имплантатам, американец мог плавно набирать текст и писать практически со скоростью речи.

Французский и американский LIS общались на английском.

Но как только Мартен сообщил, что болен той же болезнью, Уоллес Каннингем ответил, что у него нет желания продолжать этот разговор. В самом деле, он признал, что предпочитает говорить только о здоровых. Он считал, что в том и есть преимущество Интернета: там не судят по виду. Тем более у него не было желания создавать виртуальную деревню инвалидов. «К тому же ваш псевдоним, Овощ, вас выдает. Он показывает, каким вы сами себя представляете. Я же называю себя Суперменом!..»

Жан-Луи Мартен не нашел что ответить. Он вдруг понял, что тюрьмы бывают не только физические, но еще и тюрьмы предубеждений. По крайней мере. Каннингем заставил его осознавать свои пределы.

Он поговорил об этом с Феншэ. Его проворный глаз бегал по экрану, чтобы выбирать буквы алфавита, которые он использовал для составления слов.

«Мне кажется, наша мысль никогда не свободна», – написал он.

– Что вы хотите этим сказать? – спросил врач.

«Я не свободен. Я обесценил себя. Мы живем в системе предубеждений. Мы поддерживаем в действительности предвзятые мнения и устраиваемся так, чтобы реальность подтверждала эти мнения. Я начал об этом говорить в своей книге, но далеко заходить не стал».

 

1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 | 32 | 33 | 34 | 35 | 36 | 37 | 38 | 39 | 40 | 41 | 42 |
Купить в интернет-магазинах книгу Бернарда Вербера "Последний секрет":