Бернард Вербер

Бернард Вербер
Отец наших отцов

Лукреция обернулась и показала на живых обезьян, заключенных в огромные клетки.

- А зачем вам здесь эти обезьяны?

- Для трансплантаций. У людей девяносто восемь процентов генов совпадают с генами шимпанзе, поэтому кое-какие их органы можно пересаживать людям с дефектами. Чем успешнее мы сможем делать пересадки на основе органов животных, тем меньше нам потребуется прибегать к трансплантационным банкам. Со всеми их эксцессами.

- Какими эксцессами? - удивилась Лукреция.

- В странах третьего мира бедняки продают свои органы только для того, чтобы купить себе поесть. Почки, легкие, роговицы... Бандиты похищают бродяг и продают их в подпольные клиники. Вся эта коммерция родилась оттого, что спрос огромен, а предложений крайне мало. Разумной альтернативой в условиях нехватки добровольных доноров остается практика трансплантаций органов животных, которые более всего совместимы с человеком, в данном случае шимпанзе.

Но она пояснила, что даже среди шимпанзе не все из них одинаково подходят для этой цели.

- Только бонобо из Конго обладают генами, на девяносто восемь запятая три десятых процента совпадающими с человеческими, что и является основным критерием успешной пересадки. Вот поэтому именно на них мы и концентрируем свои усилия.

Соланж Ван Лизбет извлекла одного детеныша бонобо из клетки. Он тут же свернулся мягким комочком в ее руках, как ребенок, ожидающий ласки. Потом он потянулся к рядом стоявшей Лукреции и принялся играть с ее рыжими волосами, примеряя их к себе, словно парик.

- Бонобо - чрезвычайно одаренные в умственном отношении обезьяны. Они живут племенами. Свои конфликты он разрешают в ходе игр и занимаясь любовью. Они всегда готовы играть. Это один из главных признаков интеллекта.

Ван Лизбет протянула детенышу мячик, но в самый последний момент спрятала его за спину. Обезьянка попыталась отыскать мячик именно в той руке, которая его держала и издала крошечные всхлипы восторга, когда это ей удалось.

- К сожалению, бонобо стоят на грани исчезновения. Найти их можно только в Конго, а там их мясо высоко ценится местным населением. Поэтому мы пытаемся разводить их здесь, в плену. Проблема в том, что бонобо стремятся жить на природе. Они не размножаются, если им не нравятся условия содержания. А нравятся они им только тогда, когда их непрерывно чем-то стимулируют.

Д-р Ван Лизбет повлекла журналистов в соседнее помещение. Это была игровая комната. Здесь клетки запирались на кодовые замки и, чтобы выбраться наружу, обезьяны должны были составить из кода осмысленные фразы.

- Что значит "осмысленные фразы"?

- Любая фраза, имеющая подлежащее, сказуемое и дополнение. Сами слова заменены идеограммами.

И действительно, на кнопках-ключах можно было видеть обезьяньи головы, бананы, разные предметы...

В клетках обезьяны сражались с кодовыми замками, стремясь составить наборы картинок по своему вкусу.

- Когда дух бонобо стимулируется, они чувствуют себя хорошо и готовы к совокуплениям. И наоборот, если их просто держать взаперти, как в зоопарках, то они превращаются в глубоких меланхоликов и умирают. Мы же стремимся к тому, чтобы даже в этих клетках им верилось в то, что они продолжают развиваться.

В самом деле, подавляющая часть окружавших их бонобо выглядели замечательно резво. В то же время, при появлении людей они перестали играться с замками и принялись разглядывать поведение непрошеных гостей с таким вниманием и проницательностью, что даже становилось несколько не по себе.

- Мы знаем, что вы входите в клуб "Откуда мы взялись?" Поэтому вы должны были быть знакомы с профессором Аджемяном, - вмешался Исидор.

- Да, я его знала, - ответила Соланж Ван Лизбет.

- И более чем хорошо, - настаивал журналист-великан. - Вы даже жили вместе несколько месяцев после его развода.

- Это так, но откуда вы узнали?

Исидор улыбнулся.

- Я не знал. Просто сказал наудачу.

Хирургиня сделала неопределенный жест.

- Это старая история, да и зашло все слишком далеко. Уже много лет, как мы расстались. Но мы все равно были близкими друзьями. Я была сама не своя, когда его убили.

Она запнулась и заново осмотрела обоих журналистов, словно вопрошая, можно ли так перед ними откровенничать.

- И не только это, - продолжила она после секундного замешательства, - в самом последнем времени, получив до этого несколько подметных писем с угрозами, я сама стала свидетелем крайне беспокойных событий.

- А вы нам расскажите, - предложил Исидор сладким голосом.

Дело произошло вчерашним вечером. Соланж Ван Лизбет занималась переселением одного из бонобо в адаптационную клетку, оснащенную новым типом кодового замка, как вдруг неизвестно откуда выскочила крупная обезьяна, ранее ей не встречавшаяся, одним движением захлопнула дверь клетки, изменила порядок кодовых кнопок, вслед за чем удалилась восвояси. Ван Лизбет была совершенно убеждена, что эта обезьяна не принадлежала клинике "Мимозы", так как каждый здешний примат был ей хорошо знаком. Она билась с замком, тщетно перебирая все логические фразы, ранее успешно отпиравшие засов.

- Может, это вовсе не обезьяна была, а переодетый человек? - предположила Лукреция.

Докторша признала, что такое возможно. У нее не было времени рассматривать неизвестного нарушителя, но вот зато фраза, сумевшая справиться с замком, свидетельствовала о развитом уме.

- И что это за фраза?

- "Обезьяна любит человека". Кстати, и ведь не я сумела ее подобрать, а тот самый бонобо, с которым мне пришлось разделить заточение, - добавила она.

Соланж Ван Лизбет подозревала, что за этой злой шуткой стояла ассоциация противников вивисекции. В ящиках своего стола она держала множество посланий этого жанра: "Оставьте животных в покое", "Чтоб тебе самой пережить то, что ты с ними вытворяешь", "Люди сами узнают ту судьбу, к которой они приговорили животных".

- Они не понимают, что эксперименты над животными жизненно необходимы, если мы хотим избежать экспериментов над людьми, - сказала она.

- Каким образом нападавшему удалось скрыться? - спросил Исидор.

Было открыто окно. Кем бы он ни был, человеком или обезьяной, но так или иначе шутник выскочил через него наружу и, перепрыгивая с ветки на ветку, удрал, помогая при этом себе руками.

- Вы точно уверены, что речь не идет об одном из ваших бонобо? - продолжала настаивать Лукреция.

- Убеждена в этом. Они все на месте, да к тому же тот примат, как мне показалось, будет побольше размером, чем бонобо.

Исидор перегнулся через подоконник и посмотрел на парк. Одно из деревьев, чьи ветви свешивались над окружающей клинику стеной, было особенно высоким, причем самые нижние ветки находились по меньшей мере в двух метрах над клумбами, где не имелось ни единого признака, чтобы их кто-то топтал.

- Если это человек, то он как минимум должен быть талантливым акробатом, - констатировал Исидор.

- Акробат, вы говорите? Я об этом не подумала.

Она нахмурила брови.

- ... Акробат... а почему бы и не "акробатка"? Бывшая супруга Аджемяна, она тоже входила в клуб "Откуда мы взялись?" и к тому же увлекалась в свое время цирковым искусством.

- Как ее зовут? - тут же потребовала Лукреция, выхватывая карандаш.

- Софи Элюан. Из богатой семейки, кстати. Вы наверняка или слышали или видели рекламу: "Гурмана верный талисман - свиной биточек Элюан". Между прочим, на рекламных плакатах именно Аджемян ел их свинину, именно его голос слышался по радио. У них было своего рода соглашение: жена финансирует исследования и палеонтологические раскопки, он в обмен на это отдает напрокат свой имидж ученого для рекламы их продукции.

- Да, но ведь этой рекламы давно уже нет, - заметила Лукреция.

- Естественно. Они перессорились, развелись и соглашение потеряло свою силу. К тому же Аджемян потихоньку превращался в воинствующего вегетарианца. Вы только представьте себе физиономию его супруги! Хозяйка мясокомбината замужем за адептом вегетарианства!...

Рыжая журналистка проконсультировалась со своим блокнотом.

- Я что-то не вижу, чтобы имя Софи Элюан фигурировало среди членов клуба "Откуда мы взялись?"

- Так ведь она ходила на их заседания только как гостья. Она же никакого отношения не имела к науке. В любом случае, я совершенно точно знаю, что она была акробаткой и очень даже способна прыгать по веткам, подтягиваясь на руках.

33. С ВЕТКИ НА ВЕТКУ

ОН мчался вперед, легко перескакивая с одной ветки на другую. Ему вообще очень нравилось устраивать променады после случки. Но на этот раз речь шла вовсе не о простой прогулке по лесу. ОН участвовал в охотничьей экспедиции.

Впереди него другие самцы-доминаторы тоже перешли на неплохой аллюр, цепляясь за ветки, руки вытянуты до отказа, ноги болтаются в воздухе, ладони согнуты крючьями, чтобы прочно ухватиться за малейший выступ. Таким вот образом балансируя среди ветвей, они могли передвигаться гораздо быстрее, нежели бегая по земле.

Их глаза точно фиксируют обстановку, руки находят надежную опору и вот уже их центры тяжести, ритмично раскачиваясь, неуклонно влекут их вперед. Когда набираешь такую скорость, то твои руки уже не просто хватаются за ветки. Нет, они их словно перелистывают, будто лаская. Возникает, уходит и вновь возвращается мимолетное ощущение, что ты способен планировать в высоте. Но все еще остается небольшой страх, что можно упасть и сломать позвоночник. Среди всего того огромного числа веток, за которые они хватаются, достаточно лишь одной оказаться подгнившей, как уже летишь вниз. ОН сам однажды вот так упал и лишь благодаря точности своих движений сумел в последний момент уцепиться за лиану.

Самцы-доминаторы глиссируют среди ветвей. Это патруль, посланный в поисках добычи. По ходу полета они бросают взгляды вниз, отыскивая ходячие комки протеина. Но ничего особенного на глаза не попадается. Не видно ни шакалов, ни гиен, ни зайцев, ни газелей. Вчерашняя буря и пожар разогнали всю добычу из окрестностей. Каким образом сумеют они прокормить самок и детенышей? Его желудок начинает бурчать, недовольный образовавшейся пустотой.

О пропитание, где же ты прячешься?

ОН прыгает с переворотом в воздухе. Откуда-то послышался заячий писк. Но прежде чем орда сумела за ним погнаться, с небес свалился коршун и унес зайчонка к себе в гнездо. Царит жестокая конкуренция. Обиженные самцы-доминаторы останавливаются и, раскачиваясь под ветвями, глядят друг на друга.

"Есть охота", - думают они.

Эх, чего бы они не отдали, только бы поесть! Еще раз почувствовать это невероятное ощущение полного, жующего рта.

Его тело уже начинает наказывать своего владельца болевыми позывами. ОН знает, что если немедленно не найдет пищу, то мышцы начнут заливать токсины. Легкие станут гореть. Желудок охватит спазмами. Кишечник примется сворачиваться узлом.

Есть. ОН просто обязан найти что-то съедобное.

И быстро.

34. ИМПЕРИЯ МЯСА

За окнами приемной виднелись вереницы грузовиков, набитых тоннами деликатесов мясокомбината Элюан: колбасы, сосиски, ветчинные рулеты, окорока, кровяные зельцы... Вся эта роскошь перевозилась в самых разных видах: замороженном, охлажденном, копченом, консервированном, сублимированном, обезвоженном... По бокам грузовиков скакал веселый поросенок, обряженный на манер пещерного человека и изрекавший лозунг мясокомбината: "Гурмана верный талисман - свиной биточек Элюан".

Казалось, конца не будет балету грузовиков, набирающих или вываливающих груды присоленного протеина.

Стены приемной украшали портреты акробатического трио. В сию цирковую труппу входили: молодая женщина, без сомнения, Софи Элюан собственной персоной, в образе "Джейн", свежевышедшей из дремучих джунглей и стоящей возле своего "Тарзана" в крапчатой травяной юбочке, а также какой-то мужчина, переодетый гориллой и сгорбленный под своей побитой молью шкурой из подозрительного меха. Кое-какие снимки запечатлели их в ходе выступлений: летевших под опасным углом над головой набившейся в цирк публики или подвешенных на кончиках пальцев за трапецию.

Откуда-то раздалось жужжание, клацанье электрозамка и перед ними явилась круглотелая секретарша в строгом деловом костюме цвета перезрелой сливы.

- Мадам Софи Элюан в самом скором времени вас примет.

- Вы не могли бы уточнить, когда именно? - поинтересовалась Лукреция.

- О, через каких-нибудь два-три часа, - ответствовала секретарша.

Журналистка вскочила с кресла.

- Но... но... - запротестовала она негодующе.

В свою очередь отворив дверь в приемную, туда вошел молодой человек, облаченный в серую блузу и всем своим видом демонстрирующий тщательный уход за собой. Он представился Люсьеном, братом Софи Элюан, и предложил ознакомить посетителей с фабрикой, пока его сестра не найдет время их принять. Они немного поколебались, но поскольку ничего другого делать не оставалось, приняли его приглашение.

На улице Люсьен усадил своих гостей в небольшой тарантас с электромотором.

Лукреция и Исидор смогли воочию убедиться, что мясокомбинат был настоящим поселком, со своими светофорами, улицами и складами, где кипела бурная жизнедеятельность. Из одних выходили рабочие, тянувшие за собой гигантские тубы на колесиках, откуда свешивались гирлянды кишков, в других шла работа по сооружению горных массивов из сала, которое накидывали совковыми лопатами.

Люсьен остановился перед огромной вывеской "СКОТНЫЙ ДВОР". За ней виднелась чудовищных размеров постройка, издававшая клубы белого, пахучего пара. Зайдя внутрь, они обнаружили там сотни рабочих и десятки грузовиков, занятых транспортировкой скота.

- Прежде чем заняться нашим семейным предприятием, я прошел школу на самой обычной скотобойне, - проинформировал молодой человек. - Так что у меня есть все права сказать вам, что там царил настоящий ад. Коров забивают ударами пятикилограммового молота, который проламывает им черепа. Те, кто занимается этим целыми днями, в конечном итоге вполне могут сойти с ума. Все начинается с выпивки, которой они пытаются снять нервное напряжение, но чем больше они пьют, тем неуклюжее становятся. Словом, они все чаще и чаще промахиваются мимо цели и в результате видят, как коровы с полупробитыми головами пытаются бежать прочь, оглушая ревом все окрестности и вызывая бог знает какую суматоху.